мирча элиаде. «шаманизм и архаические техники экстаза»
научно-издательский центр «ладомир», 2015
перевод - a.a. васильевой, н.л. сухачева, е.с. новик
#mstr_books
Уже на момент выхода книги Мирча Элиаде "Шаманизм и архаические техники экстаза" в 1951 году существовал огромнейший пласт исследований по мировому шаманизму - сотни томов и статей. А за прошедшие еще 65 лет страшно представить сколько добавилось тысяч томов перемолотого и расширенного археологическими открытиями материала, включая бесчисленные современные паразитирования на этой теме в виде аудио-видео лекций и науч-поп-док-фильмов. Тем ценнее на этом калейдоскопическом фоне информации существование спокойных вдумчивых трудов, не ставящих целью провокации и привлечения к своей персоне мирового внимания. Здесь у авторов присутствуют четко сформулированные цели и задачи по созданию произведения. Эти труды навсегда останутся своеобразными маяками, столпами, которые не канут в века, а выдержат не один десяток новых переизданий в своей исходном виде.
Книга является первой попыткой охватить весь культурно-религиозный комплекс шаманизма и определить его место в общей истории религий. Автор пытается осмыслить и представить шаманизм именно с точки зрения историка религий. Шаманизм — одна из архаических техник экстаза и одновременно мистика, магия и религия в широком понимании этого слова. Элиаде показывает шаманизм в различных исторических и культурных аспектах и дает краткую историю его формирования в Центральной и Северной Азии.
Есть определенный набор характерных символических элементов, имеющих свои глубокие корни в самой природе человеческого существования. Эти элементы являются необходимым спутником и инструментом возникновения самых первых религиозных переживаний, которые впоследствии нисколько не потеряли актуальности и в своем почти неизменном символическом виде продолжили путь сквозь все мировые религии и мистические учения. Элиаде ясным языком описывает эти отдельные четкие элементы, которые проливают свет на, быть может имевшие место до сих пор туманности и неясности понимания в использовании и трактовки тех или иных символов. Таковы, например: "конь" как транспортное средство шамана для его мистического путешествия, символы кузнецов, работы с металлом, вообще тема "мистического жара" и огня, "магической полет", "мост" как символ трудного перехода, "лестница, ступени" - как символ восхождения, соединения с миром духов, позволяющий взаимопроникновению существ и так далее.
В книге уделено много внимания и прочим элементам - посвящение шамана в свой новый образ существования, исследование смысла и техник работы с бубном и прочими музыкальными инструментами, которые изначально по своей природе имели исключительно шаманское мистическо-транспортное предназначение. Исследование значения элементов наряда шаманов, значение "птичьих" символов в его одежде и затем птицы (и животных в частности) - как вообще необходимого спутника шаманского опыта. И все это исследуется в мировой исторической перспективе отличия и сходства в различных культурах.
Сквозь все произведение отчетливой нитью пробегает яркий (но одновремено и "размазанный") и ключевой момент развития шаманизма - это взаимопроникновение культур и обрядов у, казалось бы, совершенно полярных и несовместимых культур. Но конкретных попыток рассмотреть непосредственно возможных этапов и способов такого "загадочного" взаимопроникновения культур не предпринимается, лишь сквозь всю книгу проходит этот пылающий вопрос и убеждение автора в том, что такой процесс взаимопроникновения необходимо должен был иметь место. Но тут же возникает отчетливое противоречние. Какие же образом по мнению автора осуществлялось бы такое заимствование символов и техник одних культур у других? Тут Мирча Эдиаде не дает ответа, он даже не касается такого очевидно парадоксального исследования.
По ходу исследования Элиаде не всегда удается удержаться на незримой грани им же намеченного различия — захлестывает масса излагаемого материала, отвлекает внимание его "магическая" фактурность. Кроме того, рассматриваемое множество исторических традиций трактуется автором как своеобразный метатекст, позволяющий осмыслить некую якобы от "истоков" заложенную в нем символику в понятиях столь же извечной духовности, воспринимать ее в качестве древнейшего опыта преодоления человеком ограниченных условий своего существования и приобщения к космическому началу. И все-таки на монтажных швах его обширной "компиляции" встроены наблюдения и выводы, еще не утратившие актуальности ни в контексте современных исследований шаманизма, ни в кругу проблем, затрагивающих онтологию и развитие религиозного мировосприятия как такового. Последнее же есть проявление определенных интеллектуальных структур, укорененных как в индивидуальном сознании, так и в социальных институтах (точнее, "открытых" и закрепленных ими).
Разумеется, не все наблюдения и выводы Элиаде оправданы и приемлемы, особенно в сравнительно-историческом освещении рассматриваемого им явления духовной культуры, на что монография о шаманистических традициях "по всему свету" нацелена самим содержанием (и такая ориентация оговорена в предисловии к книге). Но так или иначе авторский текст побуждает к размышлениям. А чтобы они оказались действительно плодотворными, читательская мысльне должна оставаться в плену частных сюжетов, ближайшего контекста. Авторское отношение к рассматриваемой теме, осмысление отдельных ее аспектов и общая трактовка шаманистических верований и "техник экстаза" менее всего обращены на сопоставительное или историко-этнографическое изучение материала. Исследовательский пафос в целом, вопреки заявленному в "Предисловии" рассмотрению в "контексте общей истории религий", в большей мере обусловлен стоической экзистенциальной позицией Элиаде перед угрозой утраты привычных культурных ценностей в годы войны и последующих политических потрясений. В частности, этим пафосом объясняются его настойчивые попытки показать неизменность существования в недрах самой культуры некоего извечного идеала — "совершенного человека".
